Ветхого днями *не видел никто.... А *разве мы о ветхом говорим?
Тамара, Ветхий денми (греч. ? ??????? ??? ??????, ц.-сл. <img alt="ве'тхiй де'нми" src="********upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/5/53/Vethiy_Denmi.png/110px-Vethiy_Denmi.png" height="23" width="110"> — Ветхий днями) — символическое иконографическое изображение Иисуса Христа в образе седовласого старца. Иконография основана на двух библейских видениях. Первое - видение пророка Даниила: "Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями;одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его - как чистаявулна; престол Его - как пламя огня, колеса Его - пылающий огонь. Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему итьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги.Видел я тогда, что за изречение высокомерных слов, какие говорил рог,зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано насожжение огню. И у прочих зверей отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок.
Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сынчеловеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему.
И Емудана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служилиЕму; владычество Его - владычество вечное, которое не прейдет, ицарство Его не разрушится". (Дан.7:9-14)
О схожем образе пишет Иоанн Богослов в своей книге Откровения:
"Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; иобратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семисветильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и поперсям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белаяволна, как снег…"(Откр.1:12-14)
У богословов этот образ представляется как указание на воплощение Предвечного Сына Божия, его искупительную жертву и второе пришествие в облике грозного судьи. Так Андрей Кесарийский, комментируя книгу Откровения, пишет — «Хотя для нас Он и новый, но Он же и древний, или вернее — предвечный; об этом свидетельствуют Его власи белы». У Михаила Хониата этому даётся следующее толкование: «Белыеволосы означают вечность. Говорят, они появились с Ним, Который был сначала, с Ветхим Деньми; и однако Он, принесенный за нас в жертву, —Младенец в Воплощении».

Иконография. Самым древним из известных изображений Ветхого денми является икона из монастыря Святой Екатерины, датируемая VII веком. На ней Иисус Христос в образе Ветхого денми изображён в мандорле, изображение сопровождает надпись «Эммануил». В русской иконографии среди ранних изображений Ветхого денми можно отметить фрески церкви Спаса на Нередице (Новгород Великий, XII век). Традиционным становится изображение Ветхого денми в иконографии Пантократора, с крещатым нимбом и надписью «Иисус Христос Ветхий Денми».
С XI века образ Ветхого денми стал использоваться для изображения Бога Отца. В Ерминии Дионисия Фурноаграфиота (1730—1733) содержится указание — «изображаем и Безначального Отца, как Ветхого деньми, согласно с видением Даниила».Надписание «Ветхий деньми» Дионисий относит к числу надписей для икон Святой Троицы. К ранним примерам таких изображений относятся:композиция «Отечество» из рукописи Евангельских чтений (монастырь Дионисиат, Афон, XI век);образ на иконе Устюжское Благовещение (Ветхий денми изображён в небесном сегменте сидящим на херувимах,от него исходит луч в сторону Богородицы). Несмотря на эти детали,дающие ассоциации с Богом Отцом, изображение сопровождает надпись «IC ХС тр?святы [в]?тъхы д[?]неми»;фреска «Крещение Господне» в церкви Панагия Халкеон (Салоники, 1028 год). В руках Ветхого денми находится свиток с цитатой из Евангелия от Матфея — «Сей есть сын мой возлюбленный» (Мф.3:17).Причиной превращения Ветхого денми в иконографию Бога Отца являетсянеоднозначность текста видения пророка Даниила, который после описанияВетхого денми как седовласого старца пишет — «вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему» *(Дан.7:13).Исходя из того, что Сын человеческий (Иисус Христос) подводится кВетхому денми, последний стал пониматься именно как Бог Отец. Богословский И. Н. отмечает, что «ввидении пророка Даниила древнехристианские художники находили для себяточку опоры для представления Бога Отца под образом старца, или Ветхогоденми». В русской иконописи под влиянием иконографии Софии Премудрости Божией в XVI веке изображение Ветхого денми получило нимб в виде пересекающихся синего и красного ромбов и стало образом Господа Саваофа. Он был запрещён Большим Московским собором (1666—1667 годы). Несмотря на это, в русских иконописных школах начала XX века преподавали изображение на иконах новозаветной Троицы (так называемое «Отечество») «Господа Саваофа по указанию Слова Божия и явлениям Его некоторым избранникам ветхозаветным».

Лев Регельсон. Кто такой «Ветхий днями»?
В Третьяковской галерее хранится большая икона новгородской школы концаXIV века, которую исследователи относят к иконографическому типу«Отечество», известному с XI века в Византии, Сербии и Болгарии, сXII века – на христианском Западе. На Руси эта новгородская икона –самая ранняя такого типа.Кто на ней изображен? Ответ кажется на первый взглядочевидным – Святая Троица. Это подтверждает и надпись наверху иконы:«0(те)ць и Синъ и С(вя)ты(й) Духъ». Казалось бы, все ясно: старец натроне – это Отец, младенец у него на коленях – Сын, голубь в центре –Святой Дух. Но вот неожиданная деталь; над спинкой трона и над голубемнадпись: «IС ХС». К кому относится эта надпись? Над центральной фигуроймладенца буквы не проставлены – то, что это Христос, и так очевидно.Возникает впечатление, что она относится к сидящему на престоле – новедь это фигура Отца! Налицо явное противоречие, которого не мог незаметить новгородский мастер, да и любой молящийся перед этой страннойиконой.
Как могла возникнуть такая двусмысленность? Чтобыответить на этот вопрос, придется обратиться к некоторым историческимфактам и богословским тонкостям.
Именно в то время, когда писалась эта икона, русскоеправославие переживало период острой идейной борьбы: в Новгороде иПскове распространилась ересь стригольников (название ереси происходит,видимо, от особого обряда «пострига» в секту). Ставившая под сомнениеглавные устои православного вероучения и церковной организации, онастала угрожать прочности и единству новгородского политического строя.Эта ересь была отголоском мощных движений на христианском Западе противцерковной ортодоксии. Как и их предшественники, стригольникипротивопоставляли Ветхий и Новый заветы и категорически отвергалипредставление о Боге как Троице. Это учение было дальним отголоскомдревнего манихйства, которое возникло в Персии еще в III в. Основателемего считают проповедника Мани (216 – 277), которому уразвалин древнего Вавилона явился некий ангел и поведал новое учение,впоследствии ставшее самым серьезным соперником раннего христианства. Воснове манихейства лежала концепция извечного противоборства двухравных по силе начал: света и тьмы, добра и зла, духа и материи.Манихейство в конце концов потерпело сокрушительное поражение отхристианской церкви, но через несколько веков возродилось в движении«богомилов» (по имени своего вождя, священника Богомила). Их проповедибыли обращены к широким народным массам: возникнув в Х веке в Болгарии,оно вскоре пришло и на Русь, где его носителей называли «волхвами».Понадобилось вмешательство византийской армии, чтобы разгромить этодвижение в Болгарии, а на Руси с ним покончил принявший православнуюверу князь Владимир. Однако манихейское учение оказалось очень живучим:через Польшу и Литву оно снова вернулись на Русь, став основойидеологии стригольников.
(см. продолжение)

Энергичной массовой проповеди стригольниковнеобходимо было противопоставить наглядный, а главное, убедительныйобраз святой Троицы. Однако это была задача не из легких. Малейшеепротиворечие с текстом священного писания немедленно вызывало критикуначитанных и острых на язык еретиков, но согласно этому Писанию, Богавообще нельзя видеть и тем более изображать.
Первую заповедь ветхозаветного Моисея, суть которойсостояла в запрете изображать невидимого Бога, христианская церковьникогда не отменяла. «Бога не видел никто никогда»,– утверждаетЕвангелие от Иоанна (Ин. 1: 18). Иустин Философ, живший в началеII века в Эфесе и лично знавший учеников Иоанна Богослова, писал:
«Священное Писание говорит, что Бог являлся Аврааму, Моисею и другимветхозаветным праведникам. Но это не был Бог Отец. Бог Отец всегдапребывал выше небес, никогда никому не являлся и ни с кем прямо небеседовал».В VII-IX вв. в Византийской имперской церкви почти нацелое столетие одержала верх ересь иконоборчества, отвергавшеепочитание икон как пережиток язычества: это было главное обвинение,которое предъявлял христианству энергично наступавший ислам.
После долгой борьбы победили сторонники икон. ДогматVII вселенского собора узаконил иконопочитание, однако при этом четкоопределил, кого можно изображать: Иисуса Христа, Богородицу, ангелов исвятых. Этим ограниченим фактически было подтверждено, что невидимогоБога-Отца изображать нельзя. Как поясняют византийские толкователиэтого догмата, «изображать можно только то, что можно видеть»,природным или духовным зрением.
Самым трудным при этом оказывался вопрос обизображении такого библейского персонажа, как «Ветхий Днями». В книгепророка Даниила описывается следующеевидение:
«Видел я.., что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая волна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь».Дан. 7: 9.

Но если Ветхого Днями можно в принципе видеть, значит, Его можно изображать. И Его изображали.Согласно византийской иконографии, утвердившейся послеСедьмого Вселенского собора, Ветхий Днями однозначно понимался какИисус Христос. Такое толкование видения Даниила было затем перенесено ина русскую почву. Так, на фреске в церкви Спаса Преображения наНередице (Новгород, 1378 г.) надписания «IС ХС» и «Ветхий денми»отнесены к одному и тому же изображению. Иногда Ветхий Денми замещалсяна «Господь Саваоф» или «Адонаи». В сознании древних иконописцев всеэти имена относились к Иисусу Христу, но ни в коем случае не к БогуОтцу.
Однако настоящие богословские проблемы здесь только начинались.
(см. продолжение)

Продолжим чтение книги пророка Даниила:
«Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небеснымишел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был кНему».Дан. 7:13.
Сюжет видения Даниила полностью повторяется, дополненныйрядом подробностей, в Откровении Иоанна Богослова – различие лишь втом, что «Ветхого днями» Иоанн именует «Сидящим на престоле» и «Богом»а Сына человеческого – «Агнцем» (Откр. 5: 6-7).
Известно, что книга пророка Даниила и ОткровениеИоанна Богослова служили для древнерусских мыслителей основнымиориентирами в построении картины мировой истории. Вопрос того или иногоотождествления действующих в этих книгах лиц имел первостепеннуюважность, в особенности когда эти лица изображались на иконах, то естьдля всеобщего созерцания и поклонения. Как мы уже установили,отождествление Ветхого днями, которого видел пророк Даниил, с БогомОтцом – противоречило бы церковному учению о том, что Бога видетьнельзя. Следовательно, Ветхий Днями – это Иисус Христос. Однако и то,что Сын человеческий или Агнец символизирует Иисуса Христа, также немогло вызывать никаких сомнений. Но если Сын человеческий (или Агнец)подходит к Ветхому днями (или Сидящему на престоле) – значит, ИисусХристос подходит... к самому себе? Такой вопрос неизбежно возникалперед любым богословом или иконописцем, размышляющим на эту тему.
Путь к разгадке возникавшего парадокса лежал в учениицеркви о двух природах Иисуса Христа – божественной и человеческой.Учение это сформировалось в борьбе с так называемыми«христологическими» ересями, сотрясавшими христианский мир вV-VII веках. Сначала возникло монофизитство, утверждавшее, что природаХриста одна, божественная, или смешанная: «богочеловеческая». Впротивовес этой ереси был принят Халкидонский догмат, согласно которомуИисус Христос есть «истинный Бог и истинный человек», в Котором какбожественное, так и человеческое естество (природа) сохраняются каждоев полноте своих свойств, без всяких изменений. Монофизитство оторвалоот православия и от империи целые народы, которые впоследствии всеприняли ислам (кроме армян и эфиопов).
Но и среди тех, кто приинял Халкидонский догмат,единство веры сохранялось недолго. Вскоре возникла новая ересь:монофелитство – «пусть природы у Иисуса Христа две, но зато воля у Негоодна, божественная, или смешанная, богочеловеческая». Когда началопобеждать учение о двух волях, появился моноэнергизм: «пусть природыдве и воли две, зато действие одно». Наконец был принят окончательныйдогмат, утверждавший, что в Иисусе Христе «две естественные воли илихотения и два естественные действия: божественное и человеческое».
(см. продолжение)

После принятия догматов о двух природах, волях идействиях во Христе, неизбежно должен был возникнуть следующий вопрос:имеет Христос одно тело или два? Тело – это, безусловно, проявлениеприроды, а поскольку природ две, то и тел должно быть два: божественноеи человеческое, причем каждое в полноте и неизменности своих природныхсвойств. Решение этого вопроса церковь оставила на будущее. Но вопросэтот настойчиво возникал – и не только в связи с иконографией.
В XII веке в Византийской церкви развернуласьбогословская полемика вокруг одного из центральных литургическихтекстов: «Ты еси Приносимый, Ты еси Приносящий и Ты еси Приемлющийжертву». В конечном итоге Константинопольский поместный собор 1142 годапринял формулу Николая Мефонского, смысл которой в том, что в таинствеевхаристии Иисус Христос как Первосвященник приносит самого себя какЖертву (то и другое как человек) – самому себе как Богу, как Единому отСвятой Троицы. Явная парадоксальность подобного рода утвержденийхарактерна для православной догматики вообще. Как правило,формулировки, более приемлемые с точки зрения логики и рассудка,брались на вооружение сторонниками оппозиционных, еретических учений.Чтобы отмежеваться от них, церковь была вынуждена высказыватьпарадоксальные утверждения, совмещать несовместимые понятия. Вконтексте такого решения Константинопольского собора уже не было ничегоневозможного в рассудочно немыслимом представлении о том, что «ИисусХристос как человек подходит к самому себе как Богу». У Даниила ИисусХристос – человек («Сын Человеческий») походит к «Ветхому Днями» – т.е.к самому себе как Богу. В Откровении Иоанна Он как «Агнец» походит ксамому себе как «Сидящему на престоле».
Но проблема все еще не решена.
Если Ветхий Днями – это Иисус Христос в своейбожественной природе, т.е. Иисус Христос как Бог, то почему Его можновидеть, если Бога видеть невозможно? И как Его можно изображать, еслиБога изображать запрещено? С точки зрения естественного разума,положение вновь представляется безвыходным.
Но богословская мысль не стояла на месте. Движимаянасущными потребностями и запросами времени, она продвигалась вперед нечастыми, но мощными рывками.
В XIV веке византийский богослов Григорий Паламасформулировал учение о том, что природа или сущность Бога непостижима,неименуема, несозерцаема ни для человека, ни для ангела, «ни вэтом веке, ни в будущем»; однако могут быть видимы, а потомуизображаемы на иконах, «божественные энергии». Согласно этому учению,божественная природа, непостижимая сама по себе для сотворенныхсуществ, «изливается вовне», «окрест Божества», и в качестве энергии,или эманации, божественная природа становится постижимой, именуемой,созерцаемой, изобразимой.
(см. продолжение)

Эти положения Григория Паламы вызвали яростноепротиводействие со стороны философа и церковного политика Варлаама(интересно отметить, что он впоследствии бежал в Италию и там сталучителем поэта Петрарки, одного из родоначальников Возрождения). Споршел прежде всего и о характере света, явленного Христом на горе Фавортрем ученикам:
«И преобразился пред ними; и просияло лице Его, каксолнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились имМоисей и Илия, с Ним беседующие». Мф. 17: 2-3.
Паламисты утверждали, что тело Иисуса Христа было наФаворе пронизано светом или энергией «нетварной», божественной природы.Противники же их считали, что это было естественное, «тварное» свечениечеловеческого тела (современные мистики называют такое свечение«аурой»). На иконе Преображения, написанной около 1403 года в Москвеучениками Феофана Грека, фаворский свет изображен в духе паламизма –сугубо символически, чем подчеркнут его сверхъестественный характер.
После долгих споров учение Паламы было утвержденодвумя Константинопольскими поместными соборами. Римско-католическаяцерковь категорически это учение отвергла, тогда как Русская церковьего полностью и глубоко приняла.
Учение Паламы давало византийским, а вслед за нимирусским богословам «теоретическое» основание для решения вопроса, чтоможно и что нельзя изображать на иконах.
Представление о божественных энергиях позволяломыслить о «божественном теле» Иисуса Христа, как бы «сотканном» из этихэнергий,– следовательно, его можно было видеть и изображать. «Рождение»и «воплощение» связывалось исключительно со вторым лицом святой Троицы,Богом Сыном, тогда как Бог Отец именовался «нерожденным»,–следовательно, мысль о каком-либо «воплощении» Отца, хотя бы и вбожественных энергиях, была недопустимой.
Богом Ветхого завета, Который являлсяпатриархам, оказывался, согласно византийской иконографии, именно ИисусХристос, а не Бог Отец, В своем божественном, несотворенном теле ИисусХристос мог являться, например, Адаму – так интерпретирует анонимныйрусский иконописец текст Библии про Господа Бога, «ходящего в раю вовремя прохлады дня» (Быт. 3: 8). На иконе северного письма, хранящейсяв музее Андрея Рублева, Бог, беседующий в райском саду с Адамом и Евой,изображен с крестчатым нимбом и надписанием имени «IС ХС». На западноймозаике XII века (Монреаль) в качестве творца изображен также ИисусХристос, а не Бог Отец, как на более поздних католических иконах.
(см. далее)

Отождествляя Иисуса Христа по божеству – с Ветхимднями, Саваофом, Адонаи, средневековые иконописцы неизбежно должны былисделать вывод, что он же подразумевается в описании явления Моисею нагоре Синай под именем Яхве (Иегова), а также в явлении пророку Илии,взятому живым на небо (4 Цар. 2: 1-14). Именно Моисей и Илия беседуютна Фаворе с человеком Иисусом, пронизанным энергиями его божественноготела, пребывающего на духовном небе («окрест Божества»): они опознают внем открывшегося им когда-то Бога, ставшего теперь также и человеком.На тождественность Яхве и Сидящего на престоле указывало такжеименование «Тот, который есть и был, и грядет» (Откр. 1: 8) – это болееточный перевод древнееврейского имени Яхве, чем греческое «Оон»(Сущий), обычно надписываемое на крестчатом нимбе Иисуса Христа.
Священная история приобретала в глазах верующегостройную «христологическую» структуру. Ветхий завет – это откровениеХриста как Бога, Новый завет – Христа как человека; Апокалипсис –откровение Христа в единстве двух его природ. Именно так Он«представляется» Иоанну: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, первыйи последний» (Откр. 22: 13), «корень и потомок Давида» (Откр. 22: 16) –корень, как Бог и потомок – как человек. Если Иисус Христос есть Яхве,ставший также и человеком, тогда становятся понятными изречения Христа,приводившие иудеев в ярость; «прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8:58). Но не только иудеев: мысль о личностном тождестве Яхве с Иисусомне меньшее негодование вызывала у гностиков, манихеев и богомилов.
Однако причины негодования были прямопротивоположными. Иудеи усматривали в этом отождествлении либокощунственное «унижение» Яхве, приравненного к человеку, либо не менеекощунственное идолопоклонство, обожествление человека. Напротив, дляманихеев это означало попытку «оклеветать» Иисуса, как носителя доброгоначала, поскольку Яхве в их представлении был всего лишь «еврейскимбогом», жестоким и злым.
Вопрос о единстве Ветхого и Нового заветов теснопереплетается с темой единства лиц св.Троицы. Один из великих «учителейцеркви» Григорий Богослов (IV в.) развивал идею о Ветхом завете какэпохе «преимущественного ведения Отца»; Новый заветсвязан с Богом Сыном; апокалиптическая эпоха – с Богом Духом Святым.Учение святого Григория не было поддержано вселенскими соборами:вопреки его настояниям, в Никео-Цареградском крещальном символе верыДух Святой даже не назван Богом – всего лишь «Господом». Тем не менее,это учение, освященное авторитетным именем св. Григория Богослова,неоднократно возрождалось на протяжении последующей церковной истории.Вероятно, именно в русле этих представлений возникла тенденция понимать«Ветхого днями» из пророчества Даниила как Бога- Отца. Такая тенденциязакрепилась на западе в особенности после официального отверженияпаламизма Римско-Католической церковью. Оттуда она проникла и на Русь.
(см. далее..)

Вернемся к нашей новгородской иконе: как же в ней могло возникнуть такое противоречие в надписаниях имен?
Византийский прообраз иконы «Отечество» имел ясноебогословское содержание. Надписание «Отец, Сын и Святой Дух» на нейотсутствовало, а над фигурой старца обычно писали «Ветхий Днями» или«Иисус Христос» (IС ХС). Это следовало понимать так, что Иисус Христосбыл здесь изображен в двух своих природах, в двух телах: божественном(старец) и человеческом (младенец). Голубь служил образом БожественнойЭнергии: символ голубя взят из евангельского описания крещения ИисусаИоанном Предтечей (Мф. 3:13-17). Сам Дух Святой, как третье лицо святойТроицы, разумеется, также считался неизобразимым, как и Бог Отец.
Изменение надписаний в новгородском варианте иконыприводит к полной перестановке богословских акцентов. В связи с этимикона не случайно дополнена фигурой апостола в правом углу. В. Н.Лазарев предполагает, что апостол изображен по желанию богатогозаказчика, носившего имя Филипп. Апостол Филипп изображен здесь потому,что именно в его уста евангелие вкладывает настойчивую просьбу:«Господи, покажи нам Отца, и довольно для нас» (Ин. 14: 6). На этупросьбу Иисус отвечает: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня,Филипп? Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14: 9). Развивая эту мысль,послание апостола Павла утверждает о Христе: «В Нем обитает вся полнотаБожества телесно» (Кол. 2: 9).
Надписанием «Отец, Сын и св. Дух» новгородский мастерпревращает икону в аллегорическое изображение св. Троицы. Аллегорияпозволяет изображать и то, чего видеть в принципе нельзя, что служитлишь условной иллюстрацией абстрактных идей, в данном случае –иллюстрацией приведенных новозаветных текстов. Надписанием «IС ХС»иконописец пытается сохранить формальную верность византийскому канону;но сам он уже понимает старца как аллегорию невидимого Бога Отца.
(см. далее...)

Аллегории такого рода были несвойственны восточномуправославию с его своеобразным «мистическим реализмом», но зато оченьхарактерны для католической церкви. Автор новгородской иконы«Отечество», несомненно, испытал определенное влияние католицизма. Этовполне правдоподобно ввиду развитых связей торгового Новгорода скатолической Европой. Наметившийся в новгородской иконе отрыв отвосточно-православной традиции был первым шагом на пути дальнейшейтрансформации этого иконографического типа, которая давно началась назападе и постепенно начала внедряться также и в православных церквах.Надо сказать, что это внедрение встретило на Руси длительное и упорноесопротивление, особенно со стороны московской иконописной школы.
После длительной борьбы возобладала западнаятрадиция. Противоречивые абстракции рассмотренной новгородской иконыоказались лишь переходной ступенью к окончательному «превращению»Ветхого днями а Бога Отца. В более поздних русских иконах типа«Отечество» надписание «IС ХС» исчезает, уже не оставляя у верующихсомнения, что старец на троне означает Бога Отца. Это подготовило почвудля внедрения другого варианта иконы «Отечество», так называемой«Троицы новозаветной», где Сын изображен сидящим «одесную» Отца, а ДухСвятой в виде голубя помещен между ними.Впервые изображение «Троица Новозаветная» появляется вМоскве в 1499 году. Его вышила на пелене, подаренной Троице-Сергиевомумонастырю, София Палеолог – вторая жена Ивана III, происходившая изрода последних византийских императоров, но воспитанная в Италии вкатолическом духе. Характерно, что София поместила на пелене сразу дваизображения – «Троицу новозаветную» и Троицу рублевского типа,получившую название «ветхозаветной». Те же два изображения повторены напелене, подаренной Троице-Сергиевому монастырю в 1525 году СоломониейСабуровой, женой Василия III. С середины XVI века главный входТроице-Сергиевого монастыря украшали помещенные рядом два изображенияТроицы – католического и рублевского типов. Четырехчастная иконаXVI века, писавшаяся для Благовещенского собора Московского Кремля подличным наблюдением митрополита Макария, содержала в своем составе сюжет«Троицы новозаветной». Сохранилось свидетельство об энергичном протестедьяка И. М. Висковатого против этого сюжета. Влиятельный и образованныйдеятель своей эпохи, Висковатый обвинял митрополита Макария вследовании «суемудрому латинскому преданию» и в том, что тот допустил«невидимое изображать видимым». Однако выступления Висковатого не имелиуспеха и были осуждены на соборе 1554 года. Московский собор 1667 годапытался восстановить православную традицию и запретил изображение БогаОтца, но запрещение не возымело силы. Католический тип иконы «Троица»продолжал распространяться.
Судьба этого иконографического сюжета в МосковскойРуси XVI века, как и в Новгороде на полтора века раньше, сноваоказалась вплетенной в духовно-политическую борьбу своего времени.
(см. далее...)