РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПАЙКА ХЛЕБА ( НАЧАЛО)


Быль
В преддверии светлого праздника Рождества Христова предлагаем читателям фрагменты воспоминаний, связанные с городом Пензой, монахини Елисаветы (Крючковой), первой начальницы возрожденной Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве. Эта обитель, как известно, была основана в начале прошлого века.
История отмеряла дни и годы жестоких испытаний, имя которым – война.
Волею судьбы мы с бабушкой оказались в Пензе. Студеный январь выдался снежным. Укутанные в платки, мы пробирались к дому. Валенки утопали в сугробах, грозя там и остаться. Только мы ничего не замечали. Бабушка прижимала к груди пайку хлеба, который все еще хранил печное тепло и аромат.
– Ну, слава Богу, отоварили карточки, теперь встретим Рождество! – неожиданно прервала она молчание. – Варку вскипятим, попьем с сахарином. Вот и праздник будет. Господь нас не оставляет!
И свободной рукой она перекрестилась.
Я насторожилась. При мне никогда не говорили ни о Господе, ни о Деве Марии, ни о Рождестве.
Бабушка, что за праздник такой?
Вырастешь, узнаешь. Не приставай! – неожиданно резко сказала она.
Однако я не унималась. Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, если бы рядом вдруг не раздался хриплый голос: «Mutter, gib mir Brot!»
Батюшки! Мы и не заметили, как оказались рядом с колючей проволокой, за которой пленные немцы долбили лед. «Mutter...» – повторил тот же голос, и я увидела высокого тощего немца. Он протягивал нам похожую на клешню коричневую негнущуюся ладонь. И сам он был какой-то коричневый. Или серый, уж и не помню. Помню только, как огнем полыхнуло у меня в груди. Враг! Вот он, рядом. Но теперь он не страшен. Можно мстить за все! Меня распирало от ненависти и зла. И в это время произошло, как мне тогда показалось, самое ужасное. Бабушка, моя родная бабушка, протянула пленному хлеб! Он схватил его на моих глазах и, вцепившись окоченевшими пальцами, начал жадно заглатывать большими кусками нашу мечту.
– Что ты наделала? – закричала я. – Он убил нашу Маню! Гену маленького живьем закопал! Дяди Валентина танк поджег! А кто подбил дяди Женин самолет?!
Испуганно оглядываясь по сторонам, бабушка пыталась закрыть ладонями мой кричащий рот. Потом схватила меня в охапку и потащила прочь, подальше от беды. Я же вырвалась и продолжала кричать.
– Доченька моя, внучечка моя! – причитала бабушка по дороге. – Может, это не он. Пожалей его, он кушать просит. А Рождество для всех одно. Грех не дать! Господь милостив, нас не оставит!