Таким образом, потребности армии удовлетворялись в среднем на 15-30%[3]. Если подобное положение вещей признается «не лучшим», то любопытно — как же, по мнению автора, должно было выглядеть худшее?
Не находит подтверждения в литературе и яркий образ сжигания русскими трофейных австрийских винтовок — доподлинно известно, что количество винтовок «Манлихер», выданных в войска за время войны, уступало лишь отечественным «трехлинейкам» российского и американского производства[4]. Вообще сложно представить себе массовое сожжение трофейного стрелкового оружия в ситуации на начало марта 1915 г., когда, к примеру, в XII армейском корпусе насчитывалось всего 12 *(!) тысяч штыков — 150 тысячам нижних чинов элементарно не хватило винтовок.
Ситуация с продовольствием так же выглядела довольно удручающе. Уже осенью 1914 г. штабс-капитан лейб-гвардии Финляндского полка Ю.Н. Аргамаков писал заведующему 2-м полевым госпиталем: «Прошу, если есть возможность, хотя бы малейшая, уступить часть вашего хлеба начальнику хоз. части 70-го запасного батальона, люди которого несколько дней не получали хлеба. Я отдал им весь запас — 60 пуд. Отсутствие хлеба грозит вызвать бунт...»[5]. В это время часть мясного пайка, вследствие транспортных затруднений, стала выдаваться солониной, поскольку ее было легче перевозить. В дальнейшем размер пайка будет уменьшаться; к маю 1915 г. в войсках Юго-Западного фронта он составлял ? фунта мяса, ? фунта солонины и какой-либо пищевой продукт по цене еще четверти фунта солонины. К весне 1916 г. в счет мяса будут засчитываться даже рыба и мясные отходы[6].