Уроки изученные в обличении Господом фарисеев.
 

Часто ловлю себя на мысли, что какие-то уроки данные нам Господом в Евангелии остались мной не изученны даже на уровне знаний. Господь сказал, (о фарисеях) что "имеют ревность, но не по рассуждению" и "если праведность ваша не превзайдет праведности книжников и фарисеев, не можете войти в Царство Небесное". Уверены ли мы что усвоили уроки Христа и все они у нас в памяти или (и) *в разуме.

Не лицемерны ли мы, не обманываем ли самих себя? * Притча о бесплодной смоковнице. У ней была пышная листва, а плодов не нашлось, хотя и не время было собирания плодов. Но Господь ее проклял, и этот момент записан в Евангелии в поучение нам. В каком случае верующего человека можно сравнить с смаковницей богатой листвой, но не имеющей плода?

"По делам их узнаете их"Обидно когда,человек в храме креститься,молиться,причащается св.Христовых тайн,а в окончании службы подходя ко Кресту,начинает мало,что толкаться,так ещё ругается и осуждает.Или Пусть в храме провел службу должно,и дома он прилежен,а вот на работе-указали на недостаток в деле его,и полезла пена изо рта,что всё хорошо он сделал-это вы не так смотрите и т.д.и т.п.
Прежде нужно поменять себя,что бы не оказаться на месте смаковницы.

"Как христиане (как христиане — не как русские!) — мы действительно “Новый Израиль.” Поэтому к нам относятся не только библейские благословения, но и библейские же проклятия.
Потому и мог преподобный Максим Исповедник сказать о евангельском обличении фарисеев и книжников: “Это Ты о нас, Господи... И то, что сказал Господь наш, сетуя на фарисеев, я прилагаю к нам, нынешним лицемерам. Не связываем ли и мы бремена тяжкие и неудобоносимые, и не возлагаем ли их на плечи людей, а сами и перстом не хотим дотронуться до них? Не делаем ли мы все дела свои, чтобы показаться перед людьми? Не любим ли мы восседать на первом месте на трапезах и сонмищах, а тех,которые не слишком рьяно воздают нам такую честь, не делаем ли мы смертными врагами? Не взяли ли мы ключ ведения и не закрываем ли им Царство Небесное пред людьми, вместо того чтобы и самим войти, и дать им войти?

Не обходим ли мы мореи сушу, дабы обратить хотя одного, и когда это случается, делаем его сыномгеенны, вдвое худшим нас? Не вожди ли мы слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие? Не очищаем ли мы снаружи чаши и блюда, а внутри полны хищения,жадности и невоздержания? Не строим ли мы надгробий над могилами и не украшаем ли раки Апостолов, а сами уподобляемся убийцам их?” Так ведь и стал Максим — Исповедником с вырванным языком...

В азбуку православной духовности входит знание о том, что без сораспятия Христу, без страданий, без креста нельзя войти в Царство Христово. Мы празднуем память множества святых,просиявших (это очень важное слово, совсем не штамп: просиять - значит преодолеть преграду, прорваться) в “благополучные” века христианства. Если был их подвиг святости —значит была и чреда страданий, в которых усовершали они свои души. Но кто же подносил им раз за разом чашу страданий? Да, самая тяжёлая и трудная брань - с самим собой и со своими страстями. Да, любое гонение воздвигается от духов злобы. Но действует-то оно через людей! Каких? — И хоть немало было преследуемых еретическими властями (в те такие уж редкие периоды, по крайней мере в истории Византии, когда императорская власть уклонялась от православия), но чаще всего гонения на святых производили их же собратья, единоверцы, даже — сподвижники. “Хотя скорби наши тяжкие, но нигде нет мученичества, потому что притеснители наши имеют одно с нами именование” - писал святой Василий Великий. Преподобный Сергий Радонежский несколько раз вынужден был уходить от братий своей же обители...

Хоть не мал сонм *мучеников, “от еретиков” и “от безбожников” умученных, едва ли не многочисленнее их лик святых от нас самих, от православных пострадавших...
Семинарские курсы говорят об истории Церкви как истории святых. Только имена святых или еретиков остаются в памяти слушателей вводных историко-церковных курсов. Помнят митр. Филиппа и патр. Гермогена, преподобного Сергия и мученика митр. Арсения (Мациевича). Но не помнят, что именно соборами остальных епископов-собратий лишались сана и осуждались и Филипп, и Гермоген, и Арсений...

Именно благодушие преподавателей церковной истории порождает у их воспитанников апокалиптический испуг, сводящий их чувство и мысль, едва те взглянут на реальную церковную жизнь. Раньше-то — что ни монах, то преподобный, что ни епископ — то святитель,а ныне — “оскуде преподобный.” И вот уже так невозможно не уйти в раскол (“в знак протеста”), и так хочется, чтобы двусмысленность и бесконечная ответственность исторического бытия разрешились молнией Апокалипсиса.
* * * * * Поэтому и имеет смысл помнить о том плаче, который проходит сквозь всю отеческую литературу, помнить о том, что никогда в истории апостольской Церкви не было века, который считал бы себя “золотым.”

Церковь всегда ощущала свое недостоинство и оплакивала его. Но только поэтому она и смогла сохранить свой дух. И именно плач ее святых о своих грехах и о пороках церковных и был лучшим признаком неумерщвленного еще духовного здоровья. “Такие мысли не оставляют меня день и ночь, сушат во мне мозг, истощают плоть, лишают бодрости, не позволяют ходить с подъятыми высоко взорами. Сие смиряет мое сердце, налагает узы на язык и заставляет думать не о начальстве, не об исправлении других, но о том, как самому сколь нибудь стереть с себя ржавчину пороков”(святой Григорий Богослов).

Незнание реальной церковной истории приводит к неспособности жить в сегодняшнем дне, не убегая в утопические города, выстроенные в далеком и идеализируемом прошлом.
Мы говорили о метафизичности Традиции. Ее “сугубость,”двумирность не может не быть болезненна. Если христианство метафизично, двумирно — то оно не может не быть разрывом. А разрыв — болезнен. Если этой боли мы не чувствуем — то значит и не прикоснулись к Иному миру... Христианство— соль на ранах, и прежде всего на наших ранах, а не на ранах язычников или иудеев. Если мы сами не испытываем боли от нас самих — не от мира, а именно от недолжного собственного бытия, не от конкретного проступка, а именно от самого устройства нашей жизни — то мы вне Традиции. С Христом душе невмоготу, но без Него еще хуже..Там,где эта покаянная боль уходит — там рождается и конфессиональный триумфализм, и обрядовая гордыня, и псевдо-аскетическая мизантропия..." - из книги протодиакона отца Андрея Кураева "Традиция. Догмат. Обряд"..